Мелоди Гардо — важное имя в новой истории американского джаза. О существовании этой певицы, которую одни сравнивают с Норой Джонс, а другие — с Эми Уайнхаус, мы могли и не узнать, не попади она 10 лет назад под колеса автомобиля.
Мелоди Гардо
В 2003 году 19-летняя Мелоди — на тот момент студентка отделения моды колледжа Филадельфии — ехала на велосипеде по городу, когда внезапно выскочивший на красный сигнал светофора внедорожник навсегда разделил ее жизнь на «до» и «после» и изменил судьбу.
Она чудом выжила, травмы были сильнейшие: повреждение позвоночника, раздробление тазовых костей. На протяжении 11 месяцев Мелоди заново училась ходить и говорить, однако именно этот сложный период жизни дал толчок ее карьере. По совету врачей Мелоди занялась музыкальной терапией и стала писать песни. В 2005 году мир услышал ее первый альбом Some Lessons — The Bedroom Sessions, с тех пор вышли еще четыре пластинки, которые позволили Мелоди встать в один ряд с гениальнейшими джазовыми музыкантами Америки. Ее популярность растет в геометрической прогрессии. Мир, подуставший от незатейливой поп-жвачки Майли Сайрус, ищет и находит новых героев.
11 декабря Мелоди Гардо даст свой первый концерт в России — она выступит в московском Доме Музыки в поддержку нового альбома Currency of Man. Она по-прежнему ощущает последствия страшной аварии — ее глаза чувствительны к свету, поэтому Мелоди приходится ночить очки с темными стеклами, а порой брать в руки трость. Однако это не мешает ей гастролировать по миру и писать новые песни. В интервью сайту HELLO.RU она затронула самые разные, как серьезные, так и забавные темы, рассказав о том, как музыка помогла ей выжить, как она потеряла друзей во время терактов в Париже, как алкоголь повлиял на развитие мирового джаза и что роднит ее саму с любым русским человеком.
Мелоди, в Россию вы приедете впервые — с каким ощущением готовитесь к путешествию?
Жду этого момента с нетерпением! Я всегда предвкушаю поездки в места, которые еще не видела. Меня немного пугает, что это декабрь и будет очень холодно, но ничего страшного. Только сегодня я купила себе новый шарф, будет в чем согреться в Москве.
Когда я была маленькой, по соседству с моей бабушкой жило много русских, и бабушка даже немного говорила на вашем языке. Я же знаю только слова «спасибо» и «привет», так что мне нужна помощь переводчика. Вообще, я люблю изучать языки и, кстати, с удовольствием выучила бы русский! А еще часто составляю мнение о стране по ее национальным блюдам — между прочим, борщ я очень люблю! Думаю, мне у вас будет весело.
У вас отличное произношений слов «спасибо» и «привет». Говорите почти без акцента!
Да, у меня немного получается! Привет, май френд, хау ар ю? (Произносит, выделяя звук «р».)
Обложка нового альбома Мелоди
Уверена, борща будет достаточно, так что вы точно с удовольствием проведете время в России и не замерзнете!
Простите, я не могу сказать ничего суперинтеллектуального, но я читала много русской литературы в детстве, и я очень люблю Достоевского. Есть некоторые русские вещи, которые мне очень нравятся, но я понимаю, что знаю о вашей стране недостаточно. Я никогда не видела Красную площадь, я вообще ничего не видела, так что я с удовольствием открою все это для себя впервые.
Как долго вы здесь пробудете?
Только два дня. К сожалению, недолго.
Знаете ли вы каких-нибудь российских музыкантов?
Я знакома только с русским балетом. И, конечно, с классической музыкой, а вот с поп-музыкой — нет. Люблю Чайковского — я прочитала книгу «Дневники Чайковского», и я ее обожаю. Раньше я брала ее с собой всюду, но теперь она пообтрепалась — слишком уж часто я ее перевозила и перечитывала. В этой книге Чайковский рассказывает о своей жизни, о своих коллегах, и все это в формате дневников, так что ты можешь открыть книгу на любой странице и просто начать читать. Я обожаю его музыку. Я большой поклонник такой сильной, эмоциональной классической музыки, страстной, драматичной. Люблю Рахманинова, Шопена, Стравинского, Берлиоза.
Вы увлеклись джазом в довольно юном возрасте, с 16 лет играли Эллингтона в клубе. Откуда появилась любовь именно к старому джазу? Подростки обычно слушают современников.
Я просто прочувствовала эту музыку и влюбилась в нее. Думаю, важно слушать разную музыку. Мои друзья и коллеги постоянно дают мне послушать что-то новое, так я и влюбляюсь в разные вещи.
То, что я делаю сегодня, я бы не стала определять как джаз, скорее, это какой-то другой жанр, который я могу охарактеризовать как свободную музыку. Я просто делаю то, что мне хочется делать. Простите, что такой простой у меня ответ.
Да нет, все в порядке. Я думаю, это хорошо, когда понимаешь, что жизнь не так уж и сложна и самое главное в ней довольно просто.
Точно!
Ваша история поразительна. Вы были прикованы к постели, но нашли спасение в музыке. Расскажите, как это произошло. В какой момент вы поняли, что в ней ваше призвание?
Когда я проходила реабилитацию, я училась разговаривать заново. Я начала наигрывать музыку на гитаре и говорить под эту музыку. Это заняло какое-то время, но потом, после долгих дней, которые я провела, упражняясь с гитарой и наигрывая мелодии, слова начали возникать сами собой. Это очень долгая история, но ее суть заключается в том, что я пыталась научиться говорить при помощи инструмента, и перейти от слов к пению было очень естественно, потому что я не думала о пении, а думала о речи. Медленно, но верно это превратилось в то, что я рассказывала истории своей гитаре. И таким образом я перешла к написанию песен.
Я не думала о том, что пишу песни — я просто разговаривала сама с собой через гитару и училась жить таким образом. Для меня это было основополагающим фактором выздоровления, потому что таким образом я тренировала мозг сложными упражнениями. Таким образом, я перешла от состояния, в котором я вообще не могла функционировать, к мультифункциональности, потому что, играя на инструменте, ты одновременно задействуешь свои руки, рот, мозг, все эти органы объединены в одно и то же время, это не просто речь. Ты делаешь что-то ритмично, одновременно, так что это отличный способ развить свой мозг.
А как в итоге эти упражнения привели к записи вашего первого альбома?
Я записывала то, что делала, чтобы запоминать это — это было своеобразной тактикой для развития памяти. А затем кто-то из моих друзей пришел, послушал это, и их фидбэк был очень положительным. Я удивилась: «Что, правда?» В каком-то смысле меня заставили делиться своей музыкой, в самом начале это не было моей инициативой.
Как вы себя чувствовали в тот момент?
Довольно здорово, если честно, потому что я почувствовала себя частью чего-то общего. Сегодня, например, мы давали концерт и начали исполнять песню, которую все узнали, и под которую все начали хлопать. Я помню, где и когда я написала эту песню, помню, в каком состоянии я тогда была, и людям эта песня нравится. Они реагируют на нее, они эмоционально включаются, глубоко ее чувствуют. Вот в чем смысл музыки — и эта ее составляющая до сих пор восхищает, вдохновляет меня, это поразительно прекрасно.
Не секрет, что в начале XX века на нью-йоркской музыкальной сцене было много выходцев из России (тот же Норман Гранц, или еще Гершвин — его родители были из Петербурга). Чувствуете ли вы что-то русское в американском джазе?
Есть песня Rapsody In Blue — это очень красивая песня. Джордж Гершвин — это вообще тот парень, который написал некоторые из самых красивых джазовых песен. Так что я его обожаю. Он и его современники привнесли некую музыкальную технику, некую формулу песни, которая, по моему мнению, куда сложнее, чем написание поп-музыки и популярных песен. Это тоже ремесло, но ему далеко до той музыки. И нельзя исключать влияние алкоголя на джаз — не секрет, что многие джазовые музыканты любили известный национальный русский напиток, им же надо было вдохновляться! (Смеется.)
Какие музыканты есть в вашем плейлисте?
Том Уэйтс, Шопен, Эрика Баду — люблю ее, немного Дженис Джоплин, Джимми Хэндрикса. В общем, все, кроме кантри-музыки.
Она вам не нравится?
Она просто не для меня. Знаете, некоторые любят пиццу, а я вот не очень. Вот и все. Нет ничего плохого в кантри-музыке, некоторым людям она на самом деле очень нравится, но что касается меня, это просто не мой стиль. Я люблю рок и джаз. Например Led Zeppelin — хотя я не горжусь этим. (Смеется).
Сейчас очень неспокойное время: санкции против России, угроза терактов. Вы не боитесь ездить на гастроли?
Мир сходит с ума, но все, что я могу сказать: когда придет твое время, ты все равно не скроешься, правильно? Смотреть на это как-то иначе невозможно. Мы были в Париже, когда там случились теракты, наши друзья погибли в эту ночь, а им было всего лет по 20. Это не укладывается в голове.
Мне очень жаль…
Сейчас между западным и восточным миром происходит какой-то культурный шок, миллионы событий происходят по всему миру, и нам известна лишь малая их часть. Что-то происходит в западной Полинезии, что-то — в Африке, что-то — в Израиле, мы сталкиваемся со странными вещами в местах, которые должны быть безопасными. Все это — большая угроза для нас и нашей свободы. Это шоковая волна, и понадобится какое-то время, чтобы урегулировать ситуацию, но я надеюсь, что все это сумасшествие закончится.
Я не верю в насилие, я не верю в идею забрать чью-то жизнь, я не верю, что кто-то имеет на это право, это действие лишено смысла. Я могу понять убийство, когда оно совершается в целях защиты себя или своей семьи от смерти, но просто ходить и убивать людей, потому что тебе на ум больше не приходит чего-то другого и тебе нечем заняться, — это безумие. Я думаю, это очень трусливо и малодушно. Я не политик, я могу выражать свое мнение только как музыкант, и все, что я могу сказать: люди, дайте музыке быть музыкой, не убивайте эту вещь, которая помогает оставаться сильными, когда нам это так нужно.
Текст: Марина Савельева, Анастасия Фанышева
Текст:
Марина Савельева
Фото: Архивы пресс-служб